photo-mcbf-ruЕсли взглянуть на отдельные группы в европейских сообществах, практикующих йогу или нечто подобное ей, исповедующих смесь индуизма, буддизма, различных направлений первого, смешивая всё это с чисто европейской или евроамериканской субкультурной традицией, то на выходе получается такой интересный гибрид, который можно обозначить термином «евроиндуизм». Е/и – это то, когда всячески подчеркиваешь свою духовную связь с Индией, при возможности охотно путешествуешь по её городам, рассуждая о сансаре, о карме, о индуистских богах, о полувегетарианстве (это когда курицу нельзя, а яйцо можно), при этом даже не помышляя о том, чтобы самому «кастуализироваться», но если только не сразу прямиком в касту к брахманам, или, на худой конец, к вайшну. Все эти сакральные вещички, фенечки, аюрведы, поиски «святых гор», яростные попытки медитировать, фитнес-битлз-йоги и, одновременно с этим, отвращение к жизни индийских городов и трущоб, – характеризуют отношение рационального, хоть и подверженного романтизму европейца, к этой стране в целом.

И все равно: «намасте» – всем ищущим свою Индию Духа, даже сквозь призму европейских представлений о ней, под дым благовонных палочек и гашишных испарений. Всё же такие наивные, отчасти искренние представления об Индии, куда милее того потребительского взгляда на эту страну, о котором упоминал Даниил Андреев в одном из своих писем: «Недавно я попал на один фильм с громогласным заголовком:

«Путешествие по Индии». Но разочарование было страшное. Более пошло, более бездарно съездить в Индию не умудрился бы даже Демьян Б. (Бедный – прим. авт.). Представьте себе: половина времени ушла на показ каких-то фабрик, цехов, производственных процессов и т. п., а остальное время перед глазами маячила группа каких-то английских пошляков, то влезавших на слона, то слезавших с него, то входивших в руины, то из них выходивших… И только на несколько мгновений, как фантастический сон, как феерия, мелькнули полунагие, с белыми тюрбанами фигуры, сходящие к реке по каменным ступеням — и громоздящиеся один на другой храмы священного Бенареса.»

Причастность реальности высшего Трансмифа индуистской религии в его метакульурных аспектах, приятие таинств её иерархий, её дуальных трансфизических начал – не может стать следствием простого увлечения Индией, нужно родиться в ней, быть кармически (и реинкарнационно) связанным с ней или посвятить себя поискам той самой Индии Духа, которую открывали нам Гумилёв-старший и Андреев-младший.
Нам, скользящим по поверхности бездонного океана мистического индуистского мифа, изредка погружаясь в его средние слои, это или не дано, или сделать очень сложно. А порой и вовсе не нужно, чтобы наш поиск не уподобился описанному выше искательству или не превратился в погоню за удачами и материальным благополучием под аромат благовонных палочек и звуки искусственно смонтированных и инструментально оформленных мантр.

Но Индия – это ещё ворота в космическую бездну, развернутую падением Титанов в Тартар, их парением над ней в процессе трагического спуска по слоям трансфизики планетарного космоса. Смертоносной битвой при Курукшетре, унесшей, если верить легендам, миллионы жизней, в ходе которой между собой столкнулись братские арийские роды. Трансфизической битвой за священный город Варанаси, обороняемой в течение много времени херувимами и другими светлыми силами Индийской метакультуры. Индия – это боевой танец разрушительницы Дурги, милосердной воительницы, соединившая в себе божественные энергии различных качеств ради победы над злом и обращения злых существ к свету путём уничтожения невежества, властвующего над ними.

Века вампирического высасывания из лона Индии азиатскими, могольскими, европейскими, и прочими хищниками ресурсов, богатств, сил образовало, образно говоря, гигантскую дыру в пространстве, отдалило перспективы на самостоятельное полномерное развитие этой цивилизации.

По мнению одних, эту «дыру в пространстве» пытались «латать» великие брамины и йоги, владевшие силой материальных законов, дабы как-то ослабить её притяжение. Но кому под силу это ноша? Индия в её бытовых аспектах так и осталась крайне расслоенной и разбитой по подобию средневековых каст, хотя многое и изменилось в этом отношении. Баланс между двумя началами, так и не достигнут. Бездна, если не ширится, то сужается крайне медленно, как рана, которая никак не хочет зарастать. Космическая рана, – причины которой все же, несмотря на отдельные догадки, остаются неразгаданными.

И тут важно понять, что синтез духовной и материальной культуры в их высшем проявлении и качестве – цель недостижимая пока что ни одной из мировых цивилизаций. Притом, что на западе дисгармония духовного и материального начал проявляет себя в отсутствии роста первого начала при стремительном прогрессе материально-технологических областей экономики и науки.

Даниил Андреев писал, критикуя противопоставление различными кругами полярных друг другу цивилизаций с неизменным восхвалением ими западной модели мироустройства:

«Не Швеция, не Голландия, не Соединённые Штаты, а бедный Таиланд, полуцивилизованные (разумеется, с точки зрения европейцев) Цейлон, Бирма и Камбоджа, «полудикие» Тибет и Непал, полунищая Индия являют собой образцы обществ, жизнь которых гораздо более, чем жизнь обществ западных, пронизана артистичностью, повседневным участием масс в творчестве высокоэстетических ценностей, интенсивными идейными исканиями и тем душевным теплом, которое найдёшь только в странах, где веками царил нравственный климат, создаваемый огромными водоёмами духовности. У нас привыкли сосредоточивать внимание на экономической отсталости этих стран, на индийской бедности, на тибетской малограмотности, на примитивности цейлонского быта, на пережитках в Индии кастовой системы, а в Тибете – теократического феодализма, на несовершенствах семейного уклада. И сознательно закрывают глаза на другую сторону жизни этих стран: ту сторону, чьими силами создавались и поддерживались города, наполовину состоящие из храмов потрясающей красоты и просветлённости; взлётами чьего гения лик земли украсила дивная архитектура; благодаря чему священные реки текут по этим странам между берегов, увенчанных бесчисленными памятниками человеческого устремления к духу, свету и красоте. Забывают ту сторону индийской жизни, без наличия которой никакой народ не мог бы от векового порабощения освободиться методами ненасилия – самыми этически чистыми методами, какие только удалось до сих пор измыслить.»

Великие учителя, святые, правители и творцы начиная от Ведавьясы, Махавиры, Вальмики, Викрамадитьи, Чандрагупты Маурья, Ашоки, Патанджали, Канишки, Самудрагупты, Чайтаньи, Калидасы до Шанкарачарьи, Кабира, Тулсидаса, Рамакришны, Тагора, Свами Вивекананда, дивной Ма Анандамайи зажигали в сердцах и умах людей свет иных реальностей, надстоящих над материальным миром, объединяли единое физическое и духовное пространство Индийской метакультуры.

«Бенарес — мечта моя, одна из самых любимых и самых томительных»! – Возглашал поэт-визионер, вспоминая свои прошлые реинкарнации.

Может быть, эти святые имена и священные образы Индии пробуждают в отдельных европейцах поиск её духовного двойника в неведомых земному взору пространствах. Побуждают избавиться от шелухи повседневности и рационализаторства рассудка тех, кто искренне посвятил себя культуре этой страны, принял её религиозные и этические ценности и принципы.

«Европейца, конечно, смешит и возмущает зрелище коровы, невозбранно разгуливающей по базару и берущей с любого лотка всё, что ей приглянется. Не буду оспаривать, что религиозное поклонение корове – специфика только индийского мироотношения и быть предметом подражания в наш век не может. Но чувство, лежащее в основе этого поклонения, так чисто, возвышенно, так свято, что само заслуживает преклонения перед ним. Это психологическое основание культа коровы хорошо разъяснил Ганди. Он указал, что корова в данном случае есть олицетворение всего живого, стоящего ниже человека; смиренное преклонение перед ней, служение ей в виде бескорыстного за ней ухода, ласки и украшения выражает религиозную идею и этическое чувство нашего долга перед этим миром живых существ, идею покровительства и помощи всему слабому, нижестоящему, всему, не успевшему ещё развиться до высших форм; больше того: это есть ещё и выражение иррационального чувства глубокой общечеловеческой вины перед звериным царством, ибо человек выделился из этого царства ценой отставания и деградации более слабых. Выделился – и, выделившись, усугубил свою вину беспощадной эксплуатацией слабейших; с течением веков эта общечеловеческая вина росла, как снежный ком, и наконец достигла необозримых, неохватываемых размеров… Я говорю, разумеется, об отношении к животным в Европе, Америке, многих странах Востока. Но Индия являет собою совсем иную картину. Брахманизм, как известно, издавна запретил вкушение различных сортов мяса, свёл фактическое питание человека к молочной и растительной пище, обработку кож и мехов объявил греховным и нечистым делом, а корову и некоторые другие виды провозгласил священными животными. И прекрасно сделал… Всем нам отлично известно даже то, что на свете вот уже тысячи лет существует многомиллионный народ, почти не употребляющий мяса, – факт, неприятный, конечно, для нашей совести, но неоспоримый…» (Даниил Андреев, «РМ»)

Размышляя в очередной раз над этой проблемой, я не нашёл другого способа, как ответить самому же себе на «трудный вопрос» этими горькими строчками:

Стойко держится древняя мода.
Министерства кожевенных дел
Охраняют родную природу,
Секвестируя кожу от тел.

Производство фиговых тканей
Нерентабельным стало давно.
Как прекрасна раскраска у лани!
Жаль, что людям такой не дано!

Но исправить промашку несложно,
Нужен нож и стальное копьё
И умение мяса от кожи
Отделить. Кожа вам не тряпьё –

В ней ходи круглый год и не мёрзни,
Хоть в пещерах живи, хоть в лесу,
Если любишь природу, берёзы,
И животного мира красу.

Многокожие мы. Гордо носим
На руках, на груди, на ногах
Кожу мёртвых зверей, а как сносим
На охоте стоим в бутиках.

В канцелярии, в спорте, в ремёслах,
Где кожевен дымятся костры,
Предлагаются детям и взрослым
Натуральные эко-дары.

Что там бегало раньше – телёнок,
Поросёнок, ягнёнок, овца,
Всё сойдёт. Обретаем с пелёнок
Толстокожие наши сердца.

Но «трудный вопрос» так и останется «трудным», если мы постепенно, по собственной воле не начнём, наконец, заменять т.н. «натуральные материалы» на «ненатуральные». Спрос рождает предложение. В унисон нашим пожеланиям производители рано или поздно полностью перейдут на изготовление качественной продукции из кожзама и других материалов (не нарушающих ахимсу – запрет на убийство живых существ). Примеров изготовления качественной, красивой, ноской продукции из кожзаменителей, уже сейчас предостаточно, стоит только обратить свой выбор на такого рода производителей и товары.
Трудный вопрос, связанный с потреблением кож, мехов, других живых элементов, с мясоедством и прочими видами убийства животных, сможет помочь миру – та самая Индия, о которой мы здесь говорим, которую ищем, и которую никак не можем понять, продолжая смотреть свысока на «странных индусов» и их духовно-жизненные ценности.

В День Независимости Индии, добившейся её в процессе невероятного духовного подвига совершённого индийским народом, осознаёшь, что она могла быть достигнута только благодаря независимости Духа этого народа от материальных цепей, губительными страстями и равнодушием связывающих душу человека, парализующих его волю и способность сопротивляться таким порокам, как алчность, жестокость и насилие.

to be continued…
 

8.08.18.
Марат Шахманов

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *