Ушёл артист. Ушёл последним.
Года… мы скажем вновь: года…
Как говорили и тогда,
Когда ушёл столетний Зельдин.
Но сердцу хочется грустить,
В глаза его большие глядя.
Нам никогда не оценить
Печальной мудрости во взгляде,
Учившей чуть добрее быть…
___
Заслуженный деятель РФ Скандарбек Тулпаров рассказывал мне, что как-то получив травму на тренировке, он шёл, заметно прихрамывая, в родной Щукинский. У входа стоял Владимир Этуш, тогдашний ректор института. Заметив студента режиссёрского факультета из Дагестана, Этуш знакомым нам (если уже не родным) по «Кавказской пленнице» акцентом подозвал Тулпарова к себе и поинтересовался, что такое с ним стряслось. Выяснив ситуацию, он распорядился отвезти его на своей служебной машине в поликлинику, к доктору…
Вспоминая персонажей Владимира Этуша, многих из которых положительными в общем-то не назовёшь, понимаешь, что и внутри них он оставил свой, чисто человеческий свет, выделив зло, отрицательные черты в них в отдельно взятую карикатуру, явив зло в них, скорее, как их личное несчастие. Несомненно, это высшая задача актёра, играющего отрицательные роли, — демонстрируя злое, — не продуцировать энергию зла вовне, не проецировать её в души людей. А в случае с Владимиром Абрамовичем Этушем этого и не могло быть, потому что светлая энергия была первична в нём, переплавляя в своём горниле все отрицательные черты своих героев, благодаря чему они и не тянут душу актёра на дно.
Разгадка же этого феномена кроется в словах самого мастера:
«Без юмора я обойтись не могу — вся жизнь на нём построена.»
Мы, конечно, грустим, но тут же оказываемся не в силах сдержать улыбку, вспоминая слова Этуша:
«Смерть — это вещь конечно же неожиданная, но ожидаемая.»
Светлая память…
9.03.
Весь вечер вчера было печально на душе, весь день писал какой-то длинный печальный стих, как оказалось о Ките, попавшем под винты танкера… а вроде и не о нём…
А сегодня мысли и кажется, что ещё один Кит, на котором зиждился отечественный Театр уплыл в вечность…
В ГАВАНИ АНГЕЛОВ
В Гавани Ангелов: одиннадцать-тридцать.
Ещё не пора…
Ждать, ждать до утра…
В другой столице,
где оружие и цветы – залог процветания –
поздний вечер.
Звучит летания,
сгорают ноты.
Зажги только свечи,
в них итак много света,
выцеженного из головы кашалота,
ожидавшего в гавани
двух влюблённых поэтов –
Её и Его –
под смертоносными винтами танкера,
наполненного нефтью, высосанной из чрева земли.
Морские сталкеры
проводят корабли
в зоны покинутых городов,
погребённых в водах Атлантики.
Нет никого
в ком зреет семантика
многоязычных материков,
оторванных от земных двойников.
Прикованный якорем ко дну одинокого моря,
подаю знак:
бак на бак!
Ют на ют!
Но сопрано в хоре
поднимает ветра…
а значит, ждать до утра…
Почему мечты не поют?..
В лучшем мире он бы дождался их,
не попав под винты корабля,
а они бы узнали друг друга,
крича в суете портового города никому неслышный стих,
зажигая свечи по кругу
в память о нём, чей свет поглощает земля,
одетая в траурный бархат.
По Волге идут барки
туда, где Заратустра растил свой лотос,
спасаясь от мракобесья случайных воль;
где не воплощался кашалотом
влюблённый Нептун,
срываясь в бездну в поисках Афродиты.
«Ария на струне Соль»,
минуя мажорный ноктюрн,
плавно перетекает в Адажио ре минор –
в состояние молитвы.
Смолкает хор…
Город Неангелов. Десять вечера.
Всё, пора!
До встречи, ami, до встречи…
до утра…
8.03.2019
Марат Шахманов
