Ася. Тургенев

Ася. ТургеневЕсть названия станций метро, которые не вызывают никаких особенных ассоциаций, настолько привычными, заезженными кажутся они уже. Но есть станции, названия которых приковывают внимание и даже вызывают смешанные чувства. Сегодня только понял, почему станция Тургеневская при её упоминании не раз вызывала во мне странное чувство дискомфорта, доходящее до угрызений совести.
И сегодня меня осенило! А что я читал, кроме «Муму» и «Отцы и дети» из произведений Тургенева? «Дворянское гнездо»? Но всё это было давно и в возрасте, когда «спортивный адреналин» брал вверх над читательской усидчивостью. А «Асю»? Где-то в памяти сохранился её образ, только образ… И вот «Асю» я решил прочесть здесь и сейчас…

Ещё только читая «Асю», вспомнил случай, когда оказавшись в городе Бремене, я совершенно случайно наткнулся на памятник Бременским музыкантам, о котором слышал раньше, но не думал, что вот так спонтанно встречу его посреди незнакомого города. Весёлая компания бродячих друзей, лесенкой выстроившаяся на небольшом постаменте вплотную к стенам ратуши, затёртая туристами и охотниками за счастьем до блеска, замерла в ожидании Трубадура и Принцессы…

В памяти возникают прочие знаковые эпизоды…
Но я постепенно погружаюсь в чтение…

Я спрашиваю себя: как мог я не читать «Асю»? И вроде бы мне история эта отдалённо знакома, но она вдруг стала для меня откровением.
«Что я здесь делаю, зачем таскаюсь в чужой стороне, между чужими?» – как и у тургеневского героя, много лет назад возникали у меня подобные вопросы.

В другие часы, странствуя по городам и дорфам по обоим берегам Рейна, обращался я к чужой родине auf Muttersprache. И также мои первые, наивные гимны ей, были созвучны признаниям его героя:
«Привет тебе, скромный уголок германской земли, с твоим незатейливым довольством, с повсеместными следами прилежных рук, терпеливой, хотя неспешной работы… Привет тебе и мир!»

И хотя Ася осталась далеко позади, и даже не осталось чувственных воспоминаний о той поре, сердце где-то в глубине помнит прикосновение другого сердца, оставившего на нём свой ясный след…

Почему-то был уверен, хотя и не помнил точно, что Даниил Андреев упоминал в череде ожерелий женских имён, тургеневскую «Асю». И вот:
«И – точно некий Аарон ударил чудотворным жезлом по мёртвой скале: поток изумительных образов, один другого глубже, поэтичнее, героичнее, трогательнее, пленительнее: Лиза Калитина, Елена из «Накануне», Ася, Зинаида, Лукерья из «Живых мощей», княжна Марья Волконская…» («РМ», гл. 4. «Миссии и судьбы»).

Дальше Андреев раскрывает значение миссии Тургенева, заключавшейся в «создании галереи женских образов», освещённых сиянием Вечной Женственности, в числе коих и Ася…
Как бывает и в жизни, в литературе, в данной повести – наследственные черты матери, печать её судьбы, согласно невольному замыслу автора (а по сути духовного отца Анны), отразились и на дочери. Те черты и печать, которые не позволили ей самой обрести земное счастье. Она осталась в тишине молитвенной комнаты, наедине с Богом, рядом с дочерью…
Ася испугалась своей любви к взрослому мужчине, испугалась быть отверженной… А впрочем, об этом уже всё написано и исписаны тысячи страниц критических статей на эту тему. Не ясно только, стала ли тургеневская героиня зрелой Анной Николаевной, которая, в конце концов, обрела земное счастье или она так и осталась вечно молодой Асей, чья дикая, трепетная натура и загадочный образ заставлял раскрываться и от этого раниться влюблённые мужские сердца… А может, там, в мире крылатых даймонов, в непостижимой Картиале она, держа в руках радуги ручных пялец, возвышаясь в лучах славы Вечноженственной красоты, вышивает узоры высочайших молитв Творцу Жизни и Света, одному Ему посвящая свою любовь и верность…

 
 

Ивану С. Тургеневу

 

Когда смиренные мечты,
На миг теряя сон покойный,
Зовут в просторы высоты
Мотивом музыки нестройным.

Когда тревожит ветер Рейн,
И лодка вдаль плывёт без вёсел,
Туда, где рой влюблённых фей
Колышет ровные колосья.

Когда в груди горит огонь
Щемящей радости весенней,
И необузданный мой конь
Несёт меня в поток веселий…

Я признаюсь себе, что вновь
Внутри меня иная сила,
Срывая разума покров –
Любовь вне страсти воскресила.

Её волшебные черты
На стенах храмов изразцами –
Нездешней, горней красоты –
Отобразились. Небесами

Мне приоткрыт был лик святой
Сквозь наслоения земные –
В нём нахожу я образ Той –
Извечно Женственной России…

 
 

21.02.17.
Марат Шахманов

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *