Две Фриды

Автор: Марат Шахманов

Дата написания: 2019 г.

 

Действующие лица и исполнители:

Фелисия (Фелисидад)¹  – Психологический, художественный двойник Фриды.

Фрида – художница

Чавела – подруга Фриды при жизни.

Диего – экс-супруг Фриды, художник.

Девушка-птица Найя

Кристина – сестра Фриды

Shaman del Mar

Мошенники: Первый мужчина, второй мужчина.

Парни-качучас: первый, второй.

Девушки с транспарантами.

Место действия:

Где-то на стыке двух миров – где художественные образы соприкасаются и встречаются с образами реальных людей.

1.

 

Картинная галерея. Хранилище. Художественная мастерская внутри помещения.

На сцене Фелисия. На ней красное платье. Поверх плеч накинута чёрная шаль, в чёрных волосах мексиканский алый бант, на ногах лаковые туфли с металлической застёжкой. Она стоит в окружении мольбертов, повёрнутых тыльной стороной к залу. Рядом табурет. Чуть поодаль письменный стол, на котором стоит пустая клетка для попугаев, лежит кипа бумаг, репродукции. Справа и слева сцены расположены два стула, по одному с каждой стороны.

 

Голос за сценой:

«Долгие часы, проведенные за тщательным рассматриванием своего отражения в зеркале, должны были усилить ощущение того, что она обладает двумя личностями: наблюдателя и наблюдаемого, существующую внутри себя и во внешнем мире.»²

Фелисия (поднимая глаза). У меня счастливая жизнь. У меня отменное здоровье. Я ни в чем не нуждаюсь. У меня нет вредных привычек. Нет семьи, что порой тоже некоторыми относится к вредным привычкам. Но я не имею семьи не поэтому, а потому что в нашем мире сложно найти подходящую пару. В любом мире это сложно, а в нашем тем более. Вы спросите, почему я такая, и при этом так похожа на неё. Она хотела меня видеть такой, каждый день, каждый час, каждое мгновение. Она наполняла мой образ своими идеальными чертами, своими сокровенными мечтами, она создала меня такой, какая я есть. Вы все ещё думаете, что я – это она? Но нет, я не она. Меня зовут Фелисия или Фелисидад, – как вам ближе. Она повторяла это имя сотни тысяч раз, пока рисовала свой бесконечный автопортрет. Этим она определила моё имя и мою судьбу. Да, я счастлива. И моё счастье не зависит от меня, оно существует, как данность. Но что такое счастье? (Подсаживается к мольберту, прислоняясь щекой к холсту.) Вдыхать аромат свежих красок? Ощущать их слегка выпуклые оттенки на своей щеке, распознавая порами кожи черты её лица? Слушать музыку её сокровенных сказок о предках ацтеков, майя, и не весть, о ком ещё? Не знаю, но это то, что волнует меня всегда. Кстати, о сказках… Вы слышали историю о девушке и цапле? Нет? Я расскажу вам её, но немного попозже, только наведу порядок здесь. После того, как она ушла, наконец, можно наводить порядок в мастерской. (Меняет местами мольберты, раскладывает краски.) Сильнее всего въедается запах дыма, терпеть не могу запах дыма. (Выбрасывает в мусорную корзину под столом клочки бумаги.) Нет, сама я не рисую. Зачем мне это?! Кто-то же должен восхищаться работами художников, тем более, если эта работа – ты. Вы думаете, это нескромно восхищаться собой? Но я же восхищаюсь ей, её талантом. (Смеётся.) Тут у нас всё не так, как у них, в их странном мире, где непременно приходится страдать, от рождения и до смерти. Она страдала… Очень сильно страдала. Особенно, когда Диего изменил ей. Только боль от потери ребёнка могла сравниться с нею… Очередной потери… А может, я и есть одна из её потерянных дочерей? Кто знает… (Берёт кисточку, проводит ей по холсту, улыбаясь.)

Иногда, кажется, что знаешь свою внешность наизусть, но всё время находишь новые черты, новые оттенки настроения. (Садится на табурет.) Эти новые штрихи дают мне силы меняться. Зачем мне меняться, если у меня всё хорошо?  (Встаёт с табурета, отодвигая мольберт.) Меняться, значит, жить, значит, действовать. Мы думаем – мы и наши взгляды на всё неизменны? Только состояние камня неизменно, а люди меняются, иначе сознание коснеет, и человек начинает двигаться в обратном направлении, возвращаясь в каменный век. В общем, то, что сейчас и происходит с нами. С нами? Я сказала – «с нами»?

 

Идёт к мольберту, который стоит на заднем фоне, берёт его, поворачивает его фронтальной стороной к залу.³ Берёт второй портрет, также поворачивает его к залу.

 

Кому-то кажется, что это два почти одинаковых автопортрета. Но это не так. Они совершенно разные. Внешне уж это точно. Один она писала, думая о далёком прошлом, а другой о будущем… (Переворачивает другой портрет.) А этот, когда хотела умереть… умереть, чтобы проснуться и жить вечно… Она по-своему понимала смерть. Хоть она и была коммунисткой, она знала, что смерти, как небытия, не существует. Она верила, что будет продолжать жить в том, что она больше всего любила в жизни… Нет, не вино, плоть и табак, и даже не Диего! А свои краски, своих птиц, обезьянок, ящериц, попугаев, своих нерождённых детей… (Садится на табурет, закрывает лицо руками.) Я не знаю, кто я. (Неслышно плачет.) Я – счастье! (Отводит руки от лица.) Её нерождённое счастье.

Раздаётся звук проезжающего трамвая, стук колёс. Крики. Закрывает уши от страха.

 

А что если бы его не было? Она бы стала революционеркой, и её расстреляли? Нет, лучше бы его не было, того чудовищного трамвая!.. (Поднимает голову вверх.)

Если бы я была художницей, я бы нарисовала, как каравелла Колумба свои остриём врезается в беззащитное тело Америки, кромсая его на части, как трамвай искромсал её тело, её плоть, вывернул наизнанку её матку!.. (Корчится от боли, хватается за живот. Опускается на колени.) Я счастлива, я счастлива… Я здорова… (Принюхивается.) Запах табака? Откуда здесь запах табака? Она была здесь? Или мне показалось?

Слышится птичий щебет, крик цапли, всплеск водоёма.

 

А теперь запах цветов… роз, орхидей… Оттуда! Он доносится оттуда!

Встаёт, берёт крайний мольберт, подносит его к краю сцены. Смотрит на него, стоя лицом к залу.

 

Он доносится отсюда. И щебет птиц, я слышу, доносится отсюда… (Показывает на полотно.) Из глубины веков…

Глядя на неё, я вспоминаю свой давний сон о девушке и цапле. Сон или легенду, которая мне приснилась в одну из ночей. Мне всегда хотелось рассказать его кому-нибудь. Но вокруг никогда никого не было, только тени из других снов. Но сейчас я хочу рассказать его… (Вдыхает воздух лёгкими.)

…Жила одна девушка. Она была в числе немногих выживших после страшной катастрофы, постигшей её, в прошлом большой и сильный, народ… Остальные ушли в Страну Вечной Молодости навсегда…

Каждое утро, выходя во двор, она видела играющих детей, идущих на работы людей, хлопотавших в оранжерее садовников, слышала пение птиц, обитавших в гуще деревьев. Ступая в глубину сада, она слышала, как цветы разговаривали друг с другом, она ощущала успокоительный аромат многих растений, видела, как спешил ручей навстречу водоёму, где гуляла серая цапля, ставшая частой гостьей в поместье. В эти мгновенья мимолётного одиночества она наблюдала за таинственной птицей, облюбовавшей эти места. (Выносит из-за кулис куклу цапли, ведёт её по сцене.) Играя синеватыми перьями, переливавшимися в лучах утренней зари, птица осторожно ступала по воде, высоко поднимая свои тонкие ноги, словно боялась намочить их. (Изображает поступь цапли, манипулируя куклой.) В поисках живности она внимательно вглядывалась в дно водоёма, время от времени запуская свой длинный, острый клюв в воду. Когда солнце устремлялось к зениту, обжигая своими лучами дневную землю, цапля пряталась в тени деревьев, впадая в дрёму. А к вечеру снова улетала, оставляя после себя на берегу свои синеватые перья. (Фелисия поднимает оброненное птицей перо.) Она собирала их и делала из них амулеты счастья, которые дарила детям, беременным женщинам и бесплодным. Она вешала талисманы у постелей больных рядом с распятьями, висевшими у их изголовий. Люди стали замечать, что её дары приносят им удачу и исцеление, а женщинам счастливое разрешение от бремени. (Гладит свой живот.) Она решила отблагодарить загадочную птицу и подарить ей имя. Она назвала её – Найа-Астлан, что значило: Девушка Науа⁴ из Страны Цапель. Услышав однажды своё новое имя, цапля, осторожно ступая по влажному берегу водоёма, подошла к ней на расстояние десяти шагов и с любопытством уставилась на неё. (Продолжает играть цаплей, управляя ей.) Она сделала вид, что занята изготовлением амулета. Внимательно наблюдая за её действиями, цапля приблизилась к ней. Видя, что девушка её по-прежнему не замечает, она легонько коснулась клювом её руки. Девушка подняла взор и улыбнулась своей жизнерадостной улыбкой любопытной птице.

– Привет, – сказала она тихим голосом, чтобы не спугнуть её.

Цапля замотала головой, слегка расправляя свои синие крылья. (Расправляет крылья куклы-цапли.)

– Ты приветствуешь меня так? – продолжая улыбаться, промолвила она.

Цапля в ответ ещё сильней замотала головой. (Повторяет движение.)

– Какая ты красавица! – пытаясь погладить её шею, приговаривала она. – Какая грациозная!

После этого цапля подходила к ней каждый день, давая гладить себя и нежить слух ласковыми словами. Она как будто бы всё понимала, стараясь отвечать ей взаимностью. Иногда она клала ей свою голову на плечо и подолгу не отходила от неё. Иногда играла с ней, зовя её за собой в сторону водоёма.

Однажды Найа пригласила её полетать, расправляя перед ней крылья, как перед полётом. (Расправляет крылья.)

– Ты хочешь, чтобы я взлетела? Но я не могу, милая моя! Мы – люди не летаем, давно уже не летаем… (Машет рукой, показывая, что не может взлететь.)

Но цапля не оставляла попыток пробудить в ней её внутренние крылья, крылья её души. Девушка пыталась следовать за птицей, мысленно поднимаясь в воздух вслед за своей крылатой подругой. И однажды ей это удалось: её невидимое тело обрело невиданную лёгкость и способность перемещаться в пространстве, куда всё время звала её удивительная птица… В одну из тихих ночей, когда звёзды светили не так ярко как обычно, изливая свой тусклый свет на поверхность мерно струящихся вод, Найа-Астлан снова пришла за ней и позвала за собой… (Поднимает куклу-цаплю над собой.) Они летели, летели вместе над землёй, над реками, над пустынями и городами. Прекрасная высокая страна открывалась её взору, появляясь из-за плотных воздушных облаков. (Кружится с ней в танце.) Небо этой страны казалось изумрудно-голубым, солнце её излучало прозрачный свет, отливавший неземной белизной. Земля дышала густыми растениями и полноводными реками, и была всюду усыпана разноцветными цветами, похожими на большие деревья, кактусами, увенчанными сочными яркими плодами. Она видела небесное светило в небывалом его великолепии и на его фоне прекрасный не то женский, не то мужской лик, возвышавшийся в сиянии славы к пику небес. Она видела горы в виде хрустальных пирамид и пирамиды в виде алмазных вершин. Она видела людей, похожих на людей её народа, одетых в праздничные красочные одежды, с улыбками на устах и радостными взглядами. Найа летела впереди, пролагая ей путь в далёкую даль, озаряя пространство вокруг неё голубым сиянием. Она вспомнила детство, когда во сне небо дарило ей крылья, зовя в свои бескрайние просторы. Она вспоминала слова прабабушки, которая говорила ей: «Не спи во сне, сон не для сна, он мост в страну нашего счастья. Лети по нему без страха, небесная птица укажет тебе путь! А ты укажешь его остальным, тем, кто пойдёт за тобой, кто полетит за тобой, за твоими мечтами!» (Уносит куклу цапли, изображая её полёт. Поворачивает картину к залу. Вздыхает.)

Ну и что, художник видит по-своему. (Поджимая губу.) Мои сны давно уже перепутались с мифами и реальностью, поэтому не нужно везде искать чётких аналогий. Когда человек годами лежит прикованный к постели, он волей-неволей обрастает крыльями. А его полёты – его сны, снятся остальным, кто летать не умеет и не хочет. (Ходит по сцене, задумчиво.)

В моменты бессилия, она курила, чтобы заглушить боль. Таблетки… порой она злоупотребляла ими… Но на её картинах это не сказывалось. Нет. Её фантазия была сильнее морфия и всяких текил. Да что там морфий и текила, её фантазия это сгусток пейотля, того самого кактуса, напиток из которого её предки почитали божественным нектаром. (Смотрит пристально в зал.) Я тоже её фантазия. Настолько реальная, что…

Берёт со стола кипу репродукций. Просматривает. Кладёт обратно на стол.

 

Она рисовала не только себя.

В этот момент на сцене появляется девушка в белом платье: она проходит и садится на стул, который стоит с краю. В руках её маленькое деревце. Кладёт его у ног. Отрешённым взглядом смотрит в сторону.

Следом входит мужчина в пиджаке и в шляпе, садится по другую сторону сцены. Смотрят в разные стороны. Фелисидад разглядывает их, затем бросается к столу, хватает репродукции и в спешном порядке рассматривает их. Убирает листы. Становится посередине между ними двумя.

 

Им хочется всё забыть. Но это забыть невозможно. Ревность воспламеняет в женщине все грани её существа, делая её безумной. На самом деле это не безумие, а болезненно резкое, на грани параноидального, осознание грозящего ей абсолютного одиночества…

В этот момент мужчина и девушка, поворачиваются и смотрят друг на друга. В то же мгновение девушка срывается со стула, подбегает к столу, берёт листы с репродукциями, вытаскивает оттуда портрет девушки в белом платье и начинает рвать его на части, крича в истерике. Мужчина подбегает к ней, хватает её, пытается выкручивать ей руки. Она кусает его пальцы, бьётся, кричит. Он поднимает её на руки, но она не даётся, вырываясь из его объятий.

Фелисия садится на стул на место девушки, положив ногу на ногу, стараясь не смотреть на них,

Наконец, девушке удаётся вырваться; она отталкивает его и убегает прочь. Он в растерянности стоит и смотрит неподвижным взглядом куда-то сквозь зрительный зал.

Раздаётся шум трамвая. Стальной скрежет. Крики. Плач младенца.

Мужчина только сейчас обращает внимание, на сидящую на краю, Фелисию. Проходит мимо неё, садится на ступеньки сцены, снимает шляпу, опуская голову вниз.

 

Мужчина (поднимая голову).

Язык змеи на части рассечённый,

Одною половиною своей

Лобзает стан тоскою совращённый,

Другим концом стяжает дух страстей.

Испорченная плоть дороже неба.

Когда бы не просил я у любви

Ни ласки, ни пристанища, ни хлеба,

Ни пламени в отравленной крови. ⁵

Фелисия. Они в третий раз сойдутся. Где бы ни были. Такие души.

Мужчина поднимается, ещё раз смотрит в зал и уходит, тяжело покачиваясь на ногах.

 

Фелисия. Она его тоже рисовала. Как будто своего ребёнка. Инфантильное создание. Мачо. А она могла бы стать всемирным лидером феминисток. Да, могла бы. Если бы не болезнь и не любовь к нему.

В этот момент на сцене появляется группа девушек с плакатами и транспарантами в руках, исписанными лозунгами:

«Свободу женщинам»!.. «Нет мачизму»!.. «Король без королевы – гол»!..

Они стучат ногами и наступают вперёд.

 

Голос из-за кулис:

Всё, всё, девочки, снято! Марш пустых кастрюль, – дубль два! Расходимся, по домам!

Девушки, войдя в раж, неохотно расходятся. Фелисия удивлённо наблюдает за происходящим.

 

Фелисия (разочаровано). Ну, так всегда, всё не по-настоящему! Откуда они здесь? Наверное, из-за границы.

Подходит к столу, выбирает репродукцию из растрёпанной кипы.

 

Меня всегда интересовала вот эта её картина. Как будто из одного мира попадаю в другой. Слышатся голоса со дна развалин солнечного города…

Звучит музыкальный фон, навевающий тяжесть, всё нарастая, усиливая напряжение. Тускнеет свет. Слышится, похожий на  трубный, голос:

Тайно пройдена граница пасмурного мая.

День и ночь кружится шумно колесница лета.

Перевернуты страницы рукописи Майя.

Не горит зерно пшеницы в пламени рассвета…

Всколыхнули поднебесье всполохи зарницы,

В яйце проснулось солнце – спящее веками.

Над руинами, над прахом древним Чичен-Ицы

Змей вздымается, хлеща чёрными крылами…

Фелисия. Она любила все эти истории, она чувствовала древнюю Америку изнутри, как будто не раз прежде рождалась на этой земле. (Шум города врывается в тишину мастерской.) Но вот уже рёв стоглавых машин заглушает голоса прошлого…

Зажигается яркий свет. Звучит фокстрот, клаксоны автомобилей. Другой мужской голос:

Америка! Америка!

Факелы свободы теплятся,

на сланцевой почве коптятся,

то есть плоть и кровь мезозойских ящеров,

пращуров холодных чудовищ…

Фелисия. Её пристрастия к коммунизму не помешали ей жить в Америке, хотя она и не любила её, видя, неравенство, которое царит там. Она всё же тяготела к троцкизму. Да и к самому Троцкому… Хотя я в это не верю. Слишком он был стар для неё. (Откладывает мольберт с репродукцией в сторону.)

Чхать на её похождения! Кому это интересно, когда её картины продаются за десятки миллионов долларов! В них краски времён, кровь Мексики, хлещущая прямиком из артерий, ведущих к самому сердцу великих цивилизаций! В них непреодолимая боль и наслаждение жизнью одновременно! Признаться, мне тесно в моём мире. Кроме картин и сошедших с них призраков, я ничего здесь не вижу. Иногда, правда, я встречаю тут сонных посетителей, которые, глядя на меня, оживают. (Смеётся.) Любопытно наблюдать за ними. Женщины в основном восхищаются мной, жалеют меня. Мужчины смотрят по-разному. В одних глазах я вижу похотливый блеск, в других тоску и желание излить свою душу мне, будь я она. (Тихо смеётся.) Но это длится недолго. В основном я живу в полном одиночестве, общаясь сама с собой. Я научилась видеть сны, которые не видит никто. Эти сны – ожившие легенды, как та – о девушке и цапле. Я, думаю, она о ней. Именно её болезнь научила её летать, парить над тем обескрыленным миром, в котором она по воле судьбы пребывала.

 

Голоса, шум за кулисами. Бежит в ту сторону, заглядывает за кулисы.

 

Опять чего-то не поделили. Наверное, пространство. Хоть у каждого есть тут своё место, хочется ещё отвоевать у соседа. Благо, ко мне никто не суётся просто так. Это её заслуга. (Расставляет мольберты по краям.)

Философы нас называют метапрообразами. Прообразы, живущие в иных измерениях. А что вы думаете, образам Сальвадора Дали хватило бы места на трёхмерных холстах или в фантазиях, покинувшего этот мир сюрреалиста? Им нужен особый мир! Впрочем, как и многим другим… И её образы не исключение… Но лучше бы никто не понял, о чём я говорю, потому, как всё это не укладывается в рамки рассудка, без которого люди не могут ступить и шага. Для того и есть художники, чтобы ограничивать власть рассудка, уравновешивать его присутствие в этом мире. Чем, по-вашему, мне мешает рассудок? А как бы выстояла она, руководствуясь только лишь рассудком? Как? Впрочем, не только она. (Заканчивает складывать мольберты.)

2.

 

Ну, всё, на сегодня хватит. Сейчас я включу мою любимую пластинку и буду танцевать. С кем?.. (Интригующе усмехается.)

Выходит за кулисы. Слышится треск старой пластинки, гул патефона. Входит заново. Снимает шаль с плеч, бросает её на стул. В этот момент на сцене появляется Чавела;⁶ на ней красное платье и чёрный бант на голове.Она подходит к ней, они улыбаются друг другу и принимаются танцевать, слегка касаясь рук друг друга. Музыка затихает.

 

Чавела. Тенго ке ирме, кариньо мио! Перо ме больбере! Ун бесито, ми палома.⁷ (Берёт её с нежностью за подбородок и целует в лоб. Уходит.)

Фелисия (переводя дыхание). Иногда случается и такое. Она единственная, кто может являться сюда. Не зря ведь она приняла дар от шаманов. Нет, я этого не говорила. (Закрывает рот рукой.) Но танцует она, как богиня: порхает, как колибри, обвивает, как змея, обжигает дыханием, как ягуар. Чавела, Чавела! А ведь она тоже не могла ходить! Но вышла победительницей из этой схватки с собственной немощью. (Накидывает шаль на плечи.) Разгорячённая кровь, остывая, вызывает дрожь в теле. А истекающая кровь… Как здесь… (Достаёт лист с рисунком, разворачивает у себя на груди.) …Она обжигает тело. (Прижимает рисунок к сердцу.) Кто посмел направить смертельные стрелы в цветочную богиню Шочикецаль⁸ – покровительницу художников и влюблённых? Она подписала внизу: «карма». Но я не верю в милосердие кармы. В её относительную справедливость, да, но не в милосердие. «Владыка вод» Атлауа перенёс семя для её зачатия через Атлантический океан. Её отец прибыл в Мексику из Европы. Это карма или провидение? (Взмахивая руками.) Кстати, Атлантика и Атлантида произошли от ацтекского словечка «атль», что значит, вода. Хотя европейцы утверждают обратное. То же самое, со словом «Америка», которое существовало задолго до появления на свет Америго Веспуччи. Но оставим эти исторические изыски. Она никогда не стремилась по ту сторону океана, где жили её другие предки. А Париж вообще её разочаровал. Она не могла терпеть двуличия и снобизма. Она отличалась от них от всех. Потому что она дочь Мексики! Мехикана!

Звучит отрывок из мексиканского гимна, Фелисия вытягивается в струнку, прикладывая ладонь к сердцу. Плавный переход на музыку в стиле «мариачи».

Мексика не умирает, потому что никогда не унывает! (Восторженно кричит.)

Танцует соло. Внезапно на сцене появляются двое мужчин. Они берут Фелисию под руки, сажают на стул. Рядом ставят картину. Один их них произносит:

Итак, дамы и господа, аукцион начинается! Картина стоимостью три миллиона долларов! Кто больше? Три с половиной! Кто больше? Четыре! Четыре миллиона раз, четыре миллиона два… Пять миллионов! О, пять миллионов! Согласитесь, произведение стоит того! Пять миллионов раз, пять миллионов два… (Фелисия сидит подавленная, не понимая, что происходит, слёзы льются по её щекам.) пять миллионов…

Голос из-за кулис:

– Не бойся девочка, я с тобой!

Звучит выстрел. Появляется Чавела.

 

Чавела. Я забираю картину!

Второй мужчина (вздрагивая). Вы? Пять миллионов?

Чавела. Пять по девять… граммов свинца! Она бесценна, идиоты! Уходите, пока я не использовала все пять!

Второй мужчина (хватает картину и проводит ножом по ней). А если так?

В этот самый момент Фелисия хватается за грудь, испытывая жгучую боль.

 

Чавела (наводит на него пистолет). Лучше положи картину, она живая.

Второй мужчина. Положить? (Тычет ножом в полотно.) А вот так? Так хорошо?

Фелисия вскрикивает, хватаясь за горло.

 

Второй мужчина (воодушевлённо). Ей больно! Она испытывает боль!

Чавела. Да, ей больно, дурак, положи её! А не то я прострелю тебе коленки! (Стреляет в пол.)

Второй мужчина (подпрыгивая в ужасе). Ты сдурела?

Первый мужчина. Пойдём, пойдём, она сумасшедшая!

Второй мужчина (бросает картину на пол). Черт с ней!

Фелисия падает на пол, корчась от боли.

 

Первый мужчина (глядя на неё). Никогда такого не видел!

Чавела. Сейчас и не такое увидишь! Приготовься к свиданию с предками! (Стреляет чуть выше головы.)

Второй мужчина (пригибается в страхе). Надо вызвать полицию! Полиция!

Первый мужчина. Лучше не надо. С ней и кукуи не хотят-то особо связываться, не то, что копы. У неё особое разрешение губернатора на ношение ствола.

Второй мужчина. Нашлась здесь рейнджер!

Чавела угрожающе проворачивает барабан револьвера, глядя на него в упор.

 

Первый мужчина. Пойдём, пойдём! Валим отсюда! (Тащит его за собой.)

Второй мужчина (в шоке). Бестия!

Уходят.

 

Чавела. Мошенники. Грабители. Не волнуйся, девочка моя (поднимает её, обнимает), я позабочусь о тебе.

Фелисия (приходя в себя). Спасибо. Но я не хочу уходить.

Чавела. Почему? Что случилось?

Фелисия. Здесь у меня ещё остаётся надежда увидеться с ней, а там я не увижу её больше никогда.

Чавела. Ты можешь выбирать сама, где тебе оставаться, ты не кукла и не игрушка, ты живое существо. Но как же, ты хочешь встретить её здесь, в этих стенах?

Фелисия. Я хотела вас попросить о помощи.

Чавела. Ты серьёзно?

Фелисия. Как никогда прежде.

Чавела. Я и сама жажду встречи с ней. Но есть только один способ убедить её появиться.

Фелисия. Какой?

Чавела. Ты забыла свой сон…

Фелисия. Откуда вы знаете о нём?

Чавела (смеётся). Ты сама рассказывала его.

Фелисия. Вы хотите сказать, что птица… сможет привести её сюда?

Чавела. Да, но без помощи друзей не обойтись.

Фелисия. Кто они?

Чавела. Шаманы моря…

Фелисия. А это не опасно?

Чавела. Не страшнее поездки на трамвае… Приготовься к путешествию, девочка!

Затемнение. Шум моря. Звуки ханга. Сине-зелёный свет рамп освещает фигуру человека, играющего на ханге на заднем плане. В центре сцены сидит Чавела с чашей в руках. Перед ней, положив ей голову на колени, укрытая с ног до головы белым покрывалом, лежит Фелисия. Чавела делает круговые движения над её головой, что-то беспрерывно напевая. Световая пушка озаряет правый угол сцены, где появляется девушка-птица по имени Найа в индейской одежде, с пёстрыми перьями в волосах.

 

Чавела (хриплым, приглушённым голосом). Найа… она здесь… (Снова продолжая напевать.)

Девушка танцует вокруг них. Затем садится на колени, взмахивая руками над ней, вращаясь всем телом, входя в состояние транса. Звуки ханга усиливаются. Чавела подаёт девушке барабан. Она берёт его в руки, ударяет по мембране, отстукивая неспешный ритм. Лежащая под покрывалом, начинает шевелиться. Медленно поднимается, садится. На ней прозрачное платье красного оттенка. Чавела подаёт знак – «тише». Звуки ханга смолкают. Девушка кладёт в сторону барабан, снимает покрывало с неё и отходит назад, становясь за спину шамана, после чего они вместе удаляются со сцены.

 

Чавела. Приветствую тебя, прима!⁹ Буэнас ночес, амига!¹⁰ (Смеётся.)

Фрида (протирая глаза).  Ходер, мачо!¹¹ Чавела, это ты? Ты-то что тут делаешь?

Чавела. Вообще-то, я тут по твою душу. Спасаю твои картины от разбойников! (Смеётся.)

Фрида. О, небо! Как давно я тебя не видела… (Смотрит на неё с тоской.)

Чавела. Дай я тебя обниму, дорогая!

Обнимают друг друга, сидя.

 

Чавела. Дьос!¹² Как вы похожи!

Фрида. С кем?

Чавела (рассеянно). С кем?.. Со своими картинами.

Фрида (грубовато, с усмешкой). Ещё бы. Ну, ладно (встаёт), что у вас тут новенького?

Чавела (поднимаясь следом). Да я почём знаю, сама тут изредка появляюсь.

Фрида. А где ты тусишь, красотка?

Чавела. О, где я только не тусю! (Хохочет.)

Фрида. Небось, с  Шочипилли¹³ проводишь деньки!

Чавела. Ахаха! Бывает и с ним! И не только деньки!

Громко смеются, по-мужицки. Чавела лезет за сигаретой в карман, Фрида её одёргивает.

 

Фрида. Ладно, у меня не так много времени. Меня привели ненадолго, повидаться с вами. Скоро возвращаться… Кстати, где та, которая звала меня?

Чавела. Как где?

Фрида. Ну, да, где она?

Чавела. Ты сейчас в её теле.

Фрида. А, да? Прикольно! (Осматривает себя, щупает.)  Ну, что, тогда по текиле?

Чавела. О, нет, девочка, я не пью ничего слабее…. (Шепчет ей на ухо.)

Фрида (взрываясь весёлым, дерзким смехом). Да ты сущая бомба! Ладно, обойдёмся. Тем более я в чужом теле. А неплохо, а! Косточки целы. (Подпрыгивает, похлопывает себя по частям тела.) Неплохо быть в чужом теле, а! И корсет не мешает. (Смеётся.)

Чавела. Ну, не совсем и в чужом.

Фрида. Тоже верно. Кто, если не я, приложил к этому руку. Что ж, воспользуемся предоставленной возможностью.

Чавела. Что ты затеяла?

Фрида. Дай пушку!

Чавела. Зачем? (Даёт ей револьвер.)

Фрида. Мексиканец без револьвера – то же, что пастор без веры!

Чавела. Узнаю твои шуточки, в твоём духе!

Смеются.

 

Чавела. И что дальше?

Фрида. А дальше… (Стреляет в воздух несколько раз подряд.) Я уж думала, что мой уход будет удачным, и я уже никогда не вернусь!¹⁴ Но ты вернула меня на грешную землю…

Чавела. Не совсем на землю, но почти…

Фрида (треплет её за щёку). Чавела! Кто, если не я прольёт краски Страны Вечной Радуги в эти тёмные уголки вселенной?! Несите холст и кисти! (Возвращает ей пистолет.)

Чавела (закладывая револьвер за пояс). Несите холст и кисти! А краски?

Фрида. Обижаешь, милая, у настоящего художника краски хранятся в отделах сердечной мышцы! (Хлопает себя в грудь.)

Двое парней-качучас вносят мольберт, ставят перед ней.

 

Фрида (забирает кисть). Эй, кабронес!¹⁵ Мне не нужна линейная плоскость, мне нужен живой холст! Несите мне его!

Уносят мольберт. Через некоторое время возвращаются, ведут под руки Диего. Оставляют его и удаляются.

Фрида. Вот она! Живая красота человеческого сердца! Пастораль мечты одинокой души!

Вынимает откуда-то из внутреннего вместилища в области груди (сухие) краски и осыпает ими Диего с ног до головы. Звучит музыка в стиле «мариачи».

 

Фрида. Вот так! (Проводит кистью по его лицу.) Теперь ты близок к совершенству! Все, сюда!

На сцене появляется девушка-птица и Кристина в белом платье, следом выходят парни-качучас¹⁶ в сомбреро. Фрида берёт за руку Диего и Кристину, образуя круг. Остальные присоединяются к ним, встав напротив и замкнув круг. Кружатся по сцене под музыку. Вскоре Фрида и Диего выходят из круга, становясь впереди танцующих. Музыка приглушается. Остальные продолжают танцевать на заднем фоне.

 

Фрида (кладя ему руки на плечи). Порой мне кажется, что ты меня забыл. Но ведь это неправда, скажи мне, неправда? «Ты не мог бы влюбиться в Джоконду…»¹⁷

Диего. Я видел её вживую, она была здесь однажды… Нет, я не влюбился в неё.

Фрида. Ты всё воспринимаешь буквально. Скажи, ты думал обо мне?

Диего. Ты так глубоко в моих мыслях, что у меня нет никакой возможности не думать о тебе.

Фрида (с сарказмом). Весьма чувственное признание.

Диего. Удивительно, вы с ней и похожи, и совсем не похожи.

Фрида. С кем? А! Я всегда рисовала собственную действительность, саму себя. Вопрос: кто я, кем я была в тот момент, когда ловила, словно птицу, один из своих образов в зеркале бесконечной памяти?

Диего. Ты была собой. Всегда.

Фрида. О! спасибо. Но иногда я была тобой. Не веришь?

Диего. Нет. (С лукавой усмешкой.)

Фрида (Отводит взгляд, затем снова взглядывает на него.) Ты пойдёшь со мной, Диего?

Диего. Куда? В твою страну? Нам обоим будет тесно там. Но я обещаю навещать тебя по четвергам. У вас есть там четверги?

Фрида. Найдутся… для тебя найдутся. (Усмехается.)

Веселье прерывает звуки ханга. Музыка мариачи стихает. Хоровод останавливается, глядя на них.

 

Женский голос:

– Магдалена Кармен! Пора!

Фрида. Что ж, пора! Это она зовёт меня…

Диего. Кто?

Фрида. Та, чьё имя я ношу в самом начале…

Диего. Ещё одна загадка. Ладно, я провожу тебя до границы.

Фрида. До моста? (Улыбаясь.)

Диего. Тех границ больше не существует.

Фрида (глядя на него с тоской и любовью). Хорошо, проводи меня, Диего…

Держась за руки, проходят посередине круга, по одну сторону которого Чавела с Кристиной, по другую парни-качучас и девушка-птица Найа. Фрида, держа за руку Диего, оборачивается ко всем.

 

Фрида. Я должна возвращаться. Время истекло. Хоть наша встреча была мимолётной, она пронеслась на крыле вечности. Спасибо тебе, Чавела! Позаботься о ней… (Обнимает её.)

Чавела. Конечно, дорогая, не переживай. Ты же знаешь, Чавела никому не даст спуску! (Поглаживая спусковой крючок револьвера за поясом.)

Фрида. До встречи, Кристина! (Целует её в щёку.) Не бойся жить – это не страшнее, чем умирать… (Сжимая руку Диего.) Четверг, Диего!

Диего. Си, сеньора! ¹⁸

Фрида (беря за руку Найю). Мгновение нашей встречи вернуло нас всех к жизни! Краски Страны Вечной Молодости пролились в этот мир! Теперь ночь не страшна. Мрак отступит, навсегда… И я – Птица Весенней Радуги – буду с вами… Я вас люблю! (Машет рукой.) Люблю! (Медленно удаляется спиной.) Люблю…

Свет заливает сцену. Остальные машут им вслед. Затемнение. Шум ручья. Щебет птиц. Крики оленей. Слабый свет освещает пустую сцену, посреди которой на ножках мольберта стоит би-автопортрет Фриды Кало, таинственными ликами обращённый в зал.

 

Занавес

 

2019 г.

 

 

 

 

Примечания автора:

¹ Фелисия, Фелисидад – от испанского feliz (счастливый, счастливая), felicidad (счастье).

² «Долгие часы, проведенные за тщательным рассматриванием своего отражения в зеркале, должны были усилить ощущение того, что Фрида обладает двумя личностями: наблюдателя и наблюдаемого, существующую внутри себя и во внешнем мире.» – Слова Фриды Кало.

³ Названия картин художницы Ф. Кало в той последовательности, в которой они появляются в действии пьесы: 1. «Древо надежды», 2. «Диего в мыслях», 3. «Размышляя о смерти», 4. «Автопортрет, посвященный Мартэ Р.», 5. «Портрет моей сестры Кристины» , 6. «Автопортрет на границе Мексики с США», 7. «Раненый олень», 8. «Две Фриды». (Сценическое решение может быть простым – напечатанные репродукции на лёгких, мобильных мольбертах.)

⁴ Науа – этническая группа, к которой принадлежали ацтеки, тольтеки и другие народы, предки мексиканцев.

⁵ Стихотворные строки в тексте от автора пьесы.

⁶  Чавела – прототип певицы Чавелы Варгас, подруги Фриды, индейской шаманки.

⁷  Tengo que irme, cariño mio! Pero me volvere! En besito, mi paloma (исп.).  (Я должна идти. Но я вернусь. Целую, моя голубка.)

⁸ Шочикецаль (Xochiquetzal) – «Цветочное перо», Се атль – «Один вода», оно же: Масатеотль  –  «Оленья богиня». Богиня художников и влюблённых…

⁹ Прима – prima (исп.) – сестрёнка (разг.).

¹⁰ Буенас ночес, амига! – Buenas noches, amiga! (исп.) – Доброй ночи, подруга!

¹¹ Ходер, мачо (joder, macho) –  испанское жаргонное выражение, на грани фола, однако столь распространённое и безобидное, что не считается ругательством, и вполне, в данном случае, может использоваться альтернативой, запрещённому в литературе и искусству, многострадальному русскому мату.

¹² Дьос! – Dios! (исп.) – Боже!

 

¹³ Шочипилли — «принц цветов», покровитель художников, божество искусства, игр, красоты, танцев и песен.

¹⁴ Надеюсь, что уход будет удачным, и я больше не вернусь. (Высказывание Фриды Кало)

¹⁵ Кабронес – «cabrones» (исп.) – похожая, что и с «ходер мачо», история и с выражением «кабронес» – дословно: «козлы». Выражение, не считается обидным, в отличии от аналогичного в русской речи в личном обращении.

¹⁶ Качучас (жарг.) – друзья молодости из компании Фриды, дословно переводится, как шляпа», «сомбреро».

¹⁷ «Ты не мог бы влюбиться в Джоконду…» (Слова Фриды Кало, обращённые к супругу. Приведены в оригинале)

¹⁸ Си, сеньора! – Si, señora! (исп.) – Да, госпожа!