Невозможно не замечать в мировом искусстве и в культуре человечества присутствие титанического начала. Титаны, как порождение Замысла Логоса в Его борьбе с мировым злом – есть реальные существа, проходившие свой путь в иных планетарных сферах за много лет до появления человека разумного на земле. В древнегреческой мифологии происхождение титанов связано с действием Эроса, влекущего мужское и женское начала друг к другу. В результате теургического соединения Геи и Урана рождаются титаны. Согласно «Теогонии», титаны – это боги второго поколения, управляющие стихиями и природными силами.
В мистико-эзотерическом труде Даниила Андреева «Розе Мира» упоминается, что обликом титаны напоминали будущих нас – людей, но несравненно огромные и великолепные. Силам зла удалось породить ложь и сомнения в сознании и мировоззрении титанов, вследствие чего случился их бунт против Неба, отголоски которого дошли до нас в античной мифологии, как бунт титанов против богов. Закон возмездия вовлёк души титанов в глубинные мучилища, известные нам, как ад титанов – Тартар.
«Там длилась их пытка свыше миллиона лет, – пишет автор «Розы Мира», – пока, с помощью Провиденциальных сил, им не удалось вырваться из плена. Теперь большинство из них совершают свой путь среди человечества, выделяясь на общем фоне масштабом своей личности и особым сумрачным, хотя отнюдь не тёмным её колоритом. Их творчество отмечено смутным воспоминанием богоборческого подвига, как бы опалено древним огнём и поражает своею мощью. От демонических монад их дух отличен порывом к Свету, презрением к низменному и жаждой божественной любви.»
Из числа деятелей мировой культуры Д. Л. Андреев называет несколько таких имён: Эсхил, Дант, Леонардо, Микеланджело, Гёте, Бетховен, Вагнер, Ибсен, Лермонтов, Лев Толстой.
Не нужно быть мистиком, для того, чтобы понимать, что всё творчество этих авторов, шедевры музыки, живописи, литературы, которые они сотворили, масштабом и глубиной своей достигают неимоверных духовно-космических высот, непрерывно влияя на развитие всей человеческой культуры и на каждую душу, прикасающуюся к ним, в отдельности.
Обратимся к одному известному произведению Микеланджело Буонарроти «Падение Фаэтона». В нём отразился древнегреческий миф о Фаэтоне, взявшего бразды правления колесницей у своего отца бога солнца Гелиоса, что в итоге привело к космической катастрофе.
Но только лишь античную версию этого мифа или метаисторического события прозревал великий художник?
О, нет, не только. В своих дневниках Даниил Андреев пишет: «30. Титаны: (на их глазах развоплотилась Дайя).»
Дайя – это планета, чьим спутником являлся Фаэтон. На глазах у титанов планетарная материя перешла в стадию духовной субстанции и исчезла из материального космоса, став сияющей жемчужиной Духовной Вселенной.
О спутнике Дайи Андреев в главе «Миры возмездия» пишет: «Когда демонические полчища планеты Дайи были изгнаны из ее брамфатуры прочь, в брамфатуру ее спутника, а спутник вскоре за тем погиб и превратился в стаю мертвых кусков — астероидов, его демонические обитатели рассеялись в мировом пространстве в поисках новых пристанищ»…
Часть из них согласно «Розе Мира» вторглись в иноматериальные миры планетарного космоса Земли. Также в одной из космогонических легенд говорится, что второй поток сил мирового зла обрушился на нашу планету с Фаэтона.
Естественно, что картина Микеланджело передаёт во многом лишь отголоски античного мифа, но, если подвергнуть картину медитативному созерцанию и осмыслению с учётом уже имеющихся знаний, то мы видим процесс неминуемой катастрофы, который вот-вот произойдёт после столкновения Фаэтона и его атрибутов с Землёй и её разумной жизнью. И молния Зевса не избавит Гею, призвавшую Громовержца на помощь, от падения отпавшего Спутника, так как осколки его всё равно вопьются в её многомерную плоть, неся ей страдания и разрушения.
Взгляд титана гораздо дальше, чем самый совершенный штрих этой его таинственной картины…
В знаменитой театралогии Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунгов» и особенно в четвёртой опере «Гибель богов» выражена тяга композитора к теме великого бунта, к извечной идее противостояния власти богов. Ценой за золото, из которого выплавлено злополучное кольцо нибелунгов, дарующее власть над миром, становится отречение Альбериха от любви. Роковой акт отречения от любви наносит страшное проклятье на этот мистический артефакт, и на всех тех, кто возжелает владеть им. Похищающие кольцо боги Вальхаллы во главе с Вотаном обречены на гибель. В финале произведения боги и их обитель сгорают в очистительном огне, а кольцо принесшее множество бед, вновь исчезает в водах священного Рейна. Мир спасён, мировая несправедливость искуплена великой жертвой.
В самой идее отречения от любви слышны отголоски трагедии, выразившейся в отпадении титанов от светлого стана, в отречении их от любви к Божеству. Если Эрос в древнегреческой философии – Любовь, то Антерос – Отрицание Любви. Антерос, в свою очередь, созвучен Антаресу, согласно «Розе Мира», являющемуся центром богоборческих сил нашей галактики, противостоящему её светлому центру – Астрафайру.
Жертвенная любовь и гибель во имя неё, искупление мира в конце всего действа выступает главной антитезой роковому выбору короля нибелунгов, царствующего в подземном мире и подвергающего других несчастьям и страданиям. Как ни странно, здесь прослеживается сходство с внутренним духовным опытом титана Вагнера, прошедшего посмертный путь искупления и с помощью божественной любви разорвавшего цепи зла, державшего его душу в вековом плену.
Демонизация богов, происходящая в сознании титанов (отразившаяся отчасти в произведении Вагнера) – следствие той самой идеи третьего и единственного начала, центра мироздания, противостоящего богам и демонам, коей были соблазнены умы титанов.
В «Прикованном Прометее» Эсхил прозревает в далёкое прошлое, во времена бунта титанов. На этот раз посредством своего героя, Эсхил бросает вызов тёмным силам истории, обозначая их как богов олимпийского пантеона. И в этом проявлена вся суть титанического бунта, когда добро и зло смешаны воедино, и предстают в роли одного врага, сосредоточенного на этот раз в фигуре Зевса.
Глядите все, что боги богу сделали!
Глядите, какую меня обрекли
Муку терпеть тысячи лет,
Вечную вечность!
Эту позорную казнь изобрел
Блаженных богов новоявленный вождь.
Титан в трагедии Эсхила провозглашает себя богом, в чём видится первоначальное семя заблуждения вождей титанов, уверовавших в свой вселенский эксепционализм, внушённый им силами зла.
«Идея их заключалась в том, что они – семя и ядро нового мирового начала, третьего, противостоящего и Богу, и демонам. Они жаждали абсолютной свободы своих Я, но жестокость и злобу демонов ненавидели» («РМ». 2. Происхождение зла. – Мировые законы. – Карма)
В этой кульминации трагедии, когда Прометей до конца отстаивает свою позицию, не склоняясь перед наущениями и уговорами, выражена стойкость титанов в их борьбе против мирового зла и, к несчастью, против Провиденциальных сил, что явилось следствием приятия ложной веры в собственное предназначение и повлекло за собой духовную катастрофу.
Падение Прометея в Тартар влечёт за собой долгий и тягчайший путь искупления, знакомый Эсхилу в его прежней реинкарнации.
Мотивы богоборческого бунта ясно слышатся в творчестве Лермонтова, особенно в таких произведениях, как «Демон», где поэт передаёт образ мирового искусителя отчасти таким, как он запечатлел его в своей глубинной памяти. Но черты этого образа уже не несут в себе романтических иллюзий, сознание автора свободно от влияния его чар, привлекающих отдельные взгляды своей богоборческой статью, непримиримой гордыней и всецелой его отверженностью в роковом, безысходном мире. Автор срывает завесу лжи, которой покрыл себя Демон, лишь бы завладеть объектом своей гибельной страсти.
Стремление властвовать над чужой душой, владеть ею не есть любовь к ней, условия для жизни и процветания которой, существуют только в полной свободе и признании её прав на свободный выбор, который не погубит её, но спасёт. В стремлениях же лермонтовского Демона овладеть душой Тамары явлена эгоистическая жажда своевольного чувства, рождённого из извечной тяги к искушению невинного создания, дабы, в конце концов, уподобить его себе.
«Она моя! – сказал он грозно, –
Оставь ее, она моя!
Явился ты, защитник, поздно,
И ей, как мне, ты не судья.
На сердце, полное гордыни,
Я наложил печать мою;
Здесь больше нет твоей святыни,
Здесь я владею и люблю!»
Вместо покаяния перед Богом, искуситель клянётся земной женщине в любви и в стремлении прийти к покаянию через любовь, пытаясь пробудить в ней чувства восхищения его пылким намерением переродиться. Но возможен ли подобный самоэкзорцизм априори?!
На вопрос о наказании, искуситель открыто указывает своей жертве дорогу в ад:
Тамара
А наказанье, муки ада?
Демон
Так что ж? Ты будешь там со мной!
Природа тянет туда, откуда изошёл сам мятежный дух. Благие намерения превратились в камни, которыми вымощена дорога в преисподнюю.
Девушка погибает. Душа её пребывает в опасности, став ареной битвы двух противоположных начал.
Лермонтов видит спасение души, оказавшейся в западне, в явлении ей сил Света.
В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Акт спасения настолько ярко выражен тут у Лермонтова, настолько прочувствован, что становится ясно, подобное невозможно измыслить, не пережив собственного избавления.
В момент самой грозной опасности, душа оказывается под защитой Высших сил. Ангел укрывает её, прижимая к своей груди, и прогоняет Демона, который принимает свой настоящий облик, поражающий взгляд своей злобой и непримиримостью.
А Всевышний открывает врата Своего мира перед заблудшей душой, прощая ей её ошибки.
«Исчезни, мрачный дух сомненья! –
Посланник неба отвечал: –
Довольно ты торжествовал;
Но час суда теперь настал –
И благо Божие решенье!
Дни испытания прошли;
С одеждой бренною земли
Оковы зла с нее ниспали.»
Природа же тёмного начала являет себя такой, какой она была изначально, с момента её отпадения от Божественного Целого, когда он перестал «верить и любить», отверг своё бытие «в жилище света» в облике «чистого херувима».
И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!..
[…Без любви…]
И снова здесь, отрицание любви, отречение от любви (Антерос – Антарес), – повлёкшее дальнейшее падение в бездну мирового мрака.
Читая стихотворение «Моя душа», отчётливо видятся титанические страдания лермонтовской души, мощная сила её переживаний, знание ада и неба, всего, что возвышает её над миром.
Я плакал; но все образы мои,
Предметы мнимой злобы иль любви,
Не походили на существ земных.
О нет! все было ад иль небо в них.
Холодной буквой трудно объяснить
Боренье дум. Нет звуков у людей
Довольно сильных, чтоб изобразить
Желание блаженства. Пыл страстей…
Воспоминания о великом бунте таит в себе «гордая душа», обогащённая опытом познания добра и зла, совершившая роковой выбор, но выстоявшая в поединке за право быть, кем она в сущности является, сохраняя свою приверженность Свету.
Под ношей бытия не устает
И не хладеет гордая душа;
Судьба ее так скоро не убьет,
А лишь взбунтует; мщением дыша
Против непобедимой, много зла
Она свершить готова, хоть могла
Составить счастье тысячи людей:
С такой душой ты бог или злодей…
Могучая воля титана находится в беспрерывном поиске, в постоянном творческом процессе:
Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя, и понять
Я не могу, что значит отдыхать.
Всегда кипит и зреет что-нибудь
В моем уме. Желанье и тоска
Тревожат беспрестанно эту грудь.
Но что ж? Мне жизнь все как-то коротка
И все боюсь, что не успею я
Свершить чего-то! жажда бытия
Во мне сильней страданий роковых,
И вот он – миг прозрения:
Душа сама собою стеснена,
Жизнь ненавистна, но и смерть страшна,
Находишь корень мук в себе самом,
И небо обвинить нельзя ни в чем.
Причину мук душа находит в себе и уже не клянёт и не отвергает Божество, но видит себя с Ним вечно, что отражается в заключительных строках другого стихотворения Лермонтова:
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога.
(«Когда волнуется желтеющая нива…»).
Этот аккорд стал апофеозом духовных исканий поэта.
Девиз: «Судьба моя – Иисус», – выгравированный на гербе рода Лермонтовых, ведущего своё происхождение от легендарного поэта-провидца шотландца Томаса Лермонта (Рифмача), – был почитаем самим великим русским гением; он неизменно носил с собой платок с вышитым на нём родовым гербом. Христианское сознание Лермонтова выразилось в таких его стихотворениях, как «Ветка Палестины», «Пророк», и, наконец, в «Молитве», написанной в 1829 году.
Несмотря на бунтующий нрав Лермонтова, проявлявшийся в противостоянии государственной системе, обществу, в несмирении перед властью рока, в его титанической непокорности, – он стал покорен Богу, пришёл к Нему вновь сквозь миллионы лет…
И в памяти его звучит:
Но чувствую: покоя нет,
И там и там его не будет;
Тех длинных, тех жестоких лет
Страдалец вечно не забудет!..
«Тех длинных, тех жестоких лет» … Здесь, конечно, поэт имеет в виду и земные годы, прожитые им в напряжённой борьбе с самим собой и с миром, однако масштаб личности великого поэта простирается далеко за границы нескольких десятков лет одной, даже столь судьбоносной, жизни. В подсознании всплывают иные жестокие, длинные годы, проведённые Страдальцем в мучилищах Тартара, которые он будет нести в памяти вечно…
Титаническое начало в мировом искусстве и культуре проявляет себя в творчестве других известных нам творцов-титанов. Помимо трагической идеи бунта и отображения вековой скорби, в их произведениях ярко проявлено жизнеутверждающее начало, любовь к свету, к людям и к своему Создателю, чей Замысел раскрыл свои грани познающему разуму этих великих душ.
Марат ШАХМАН
17.07.2016.
Список литературы:
«Роза Мира» – Даниил Леонидович Андреев. Изд. 2000 г.
Театралогия «Кольцо Нибелунга». Либретто Р. Вагнера. «Der Ring des Nibelungen».
«Песнь о Нибелунгах», «Наука», Л., 1972.
«Прометей прикованный» – Эсхил. Трагедии. — М.: Худож. лит., 1971.
Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений … ; «Демон» (1837), Моя душа… (1831), «Когда волнуется желтеющая нива…» (1837), «1830. Маия. 16 число» (1830).
См. также: «Гибель Титана» – поэма М. Шахманов.