Левиафан в Книге Иова и в трактате Томаса Гоббса. – Молох государства в представлениях Ницше и в трудах Даниила Андреева.
Свой гордо зев подняв окровавленный,
На острый верх взобравшийся дракон
Как некий царь с зубчатою короной
Явился там. Закатом озарен…
(А. Толстой, «Дракон»)
Первая часть.
I
Понятие молох государства или молох-государство (moloc statale. Итал.), а также молох войны (Μολώχ του πολέμουю греч.) отражает метафизический образ державного колоса, стоящего за любой империей и крупной державой, амбиции которой не ограничиваются региональными границами, но устремляются ко всемирному.
Описывая внешний облик и сущностные черты левиафана, неизвестный автор Книги Иова, заключает: «он царь над всеми сынами гордости.» (40:20-41:26)
Левиафан в концепции английского философа Томаса Гоббса – это разноликое, могущественное, сверхъестественное существо, выражающее государственную мощь. Левиафан Гоббса – это само государство. Гоббс утверждает, что Левиафан, являющийся основой государства, призван объединять и защищать людей, народ от внешней агрессии. Оно пожирает всё, что в его власти, покоряет своей воле человеческие социумы, находящиеся в его юрисдикции; его силе невозможно противостоять, но именно он поддерживает жизнедеятельность общества, цементирует все государственные институты власти. Одним словом, Левиафан-государство – это и необходимость, условие для обеспечения независимости нации, и, в то же время, бич народов.
«Такая общая власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения чужеземцев и от несправедливостей, причиняемых друг другу, и таким образом доставить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путем, а именно: путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю.» («Левиафан». Т. Гоббс).
Провозглашая необходимость авторитарной власти, Гоббс не столько пытается утвердить власть Оливера Кромвеля, пришедшего к власти в результате кровавой революции, сколько озвучить требования нового владыки, провести между ним, обществом и Небом единый договор, на основе которого будет осуществляться взаимодействие этих сил.
«Если это совершилось, – писал Гоббс в своём знаменитом труде, – то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством, по-латыни — civitas. Таково рождение великого Левиафана или, вернее (выражаясь более почтительно), смертного бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой.»
В этих, пронизанных на этот раз мистикой строках, невозможно не обнаружить метаисторические причины подобного нацеленного возвышения нового молоха государства, пришедшего на смену старому отцу-левиафану, канувшему в лету в череде непостижимых умом событий, происходивших за пределами земного мира. И кто, если не новый отпрыск, пытается через философа донести до сознания общества те императивы, которые мы слышим в трудах Гоббса. Безусловно, в них проявляется и воля Демиурга, санкционирующего власть нового стража государственности.
По тексту Книги Иова мы можем понять, что Левиафан обладает даром речи.
«Будет ли он много умолять тебя? Будет ли говорить мягкие слова тебе?»
Следовательно, если связывать левиафана древнего провидца и левиафана средневекового философа, мы видим, что у Гоббса этот, казалось бы, мифический персонаж, приобретает вполне ясные черты государственного организма, рассматриваемого им, как самостоятельную от власти суверена силу. Однако разъяснение сути Левиафана у Гоббса, в большей степени, лишено мистики, тогда как библейский образ левиафана пронизан древним метаисторическим мифом.
Образ левиафана перешёл в семитскую традицию из Вавилона и Ханаана. Именно в Вавилоне, как указывает Даниил Андреев ( – автор мистико-эзотерического труда «Роза Мира»); в его трансфизических слоях инфрафизического мира воцарился первый в метаистории демон великодержавия, вследствие чего на планетарной арене появилась одна из мощнейших в истории человечества вавилоно-ассиро-ханаанская империя (или метакультура – «РМ»), восходившая в несколько этапов (Вавилон, Ассирийское царство и тд.).
«Нет на земле власти, которая бы сравнилась с ним». – говорится о левиафане в древнем тексте, указывающем на то, что земное государство неизменно подпадает под власть этого могущественного существа.
«Столпы неба дрожат и поражаются обличению его.
Силой своей разделяет море и разумом своим сражает гордых.
Духом своим украсил небеса, рука его образовала кривого змея».
(Иов 26:11 в переводе из Библии короля Якова)
Молох государства сотрясает земные вершины, доносясь до границ неба. Он разграничивает моря, отправляя по нему корабли под державными флагами. Держит под контролем правящую идеологию, наполняет её собственным содержанием, оказывая полное влияние на крепких умом и гордых сердцем политических деятелей. Государственные стяги развеваются в небе. Щупальца его огибают пустующие и населённые пространства, охватывая своей властью целые регионы. Такая трактовка вырисовывается при чтении этих строк.
О том слое, где обитает левиафан, у Гоббса, разумеется, не говорится ничего, зато в книге Иова и в других библейских текстах упоминается об этом в метафорическом изложении. Вот как трактует этот пункт доктор богословия Питер С. Ракман: «Морское чудище» книги Иова 41 главы («Левиафан»), определенное в книге пророка Исаии 27:1 и Откровении 12:8, 9 обитает в толще воды, которая по меньшей мере в 100,000,000,000 раз больше чем Атлантический или Тихий океан, собранные вместе».
То есть речь идёт не о физическом, земном мире и не о воде, наполняющей моря и океаны нашей планеты, а об ином, параллельном пространстве, где обитают эти сверхъестественные существа.
О силе и мощи этого чудовища, способного одолевать целые армии, красноречиво повествуется в цитируемой ранее Книге Иова:
«Из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас.
Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево. Дождь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости.»
Как и в библейских текстах Иова, о том, что левиафана невозможно сразить человеческим оружием, – говорится об этом и в Книге Бытия и в Послание Коринфянам.
«Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его? вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его? будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко? сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы? станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? будут ли продавать его товарищи ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами? можешь ли пронзить кожу его копьём и голову его рыбачьею острогою? Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперёд не будешь.
Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?»
И только Высшая Сила способна прервать его существование.
«В тот день поразит Господь мечом своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея пронизающего, именно левиафана, того змея кривого; и убьет дракона, который в море». (Исайя. 27:1).
М. Шахманов.
СтихиЯрости
I
Демон великодержавия
против демона великодержавия,
Вот сущность геополитики —
Их битвы хранят тексты Флавия
И прочих хронистов кровавых событий.
Их войны отражаются трауром в земных столицах,
Их вопли сотрясают пространство воздушных сфер,
Их ярость проявляется в воинственных лицах,
Поставленных у власти слепых химер.
II
Вчера был слаб он, но не был робок,
Повторял ошибки своего грозного предка.
Сегодня стан его мощен, око метко,
В крови его удаль, в огне атомы злобы.
Его человекоорудие знает меру,
Взвешивает все на весах истории,
Имеет разум, исповедует веру,
Читает знаки метаистории.
Во чреве левиафана ему надёжно,
До тех пор, пока не грянул гонг войны,
Тогда вспомнят о милости Божьей
Совладельцы страны.
III
Крагр* все больше накаляется от воплей планетарных чудовищ,
Не ведают подлинных сокровищ,
Лишь бы схваток им, да побоищ —
Порождения дуального выбора демиургов.
IV
Когда-то древний дракон монгольского Юга
Обратился к Свету,
Стал подобен Семургу…
Другие играют с ядерными ракетами.
Стонет планета
Под игом кабальных становищ.
Бродит Игорь в поисках Ольги.
Убил Аскольда,
А с ним и Дира.
От Днепра и до Волги
Будут княжить славянским миром,
Долго-долго,
Предвещая конец «неразумных хазар».
Без нее не может освободиться от долга,
От власти племенного эгрегора,
Без неё не видит счастья вольного.
Доблесть Олегова,
Знанья Олеговы
Не заменят мудрости Ольгиной,
Зоркости Ольгиной.
В ее глазах —
Будущее отечества,
Грозные дни человечества…
V
От Хвалынского моря до Пахры,
Вдоль по Волге, по Оке, по Москве-реке,
До моста, где Его дары,
В изумрудном венке
Конопелька течёт.
В яслях вятичей
Хлеб печёт
Солнце яркое
На Тёплого Якова.
Рядом прячется
Обветшалый мост,
Он к подножью звёзд
Взор влечёт.
За берёзами лик сияющий.
Голос слышится
Вкрадчивый —
Баюшки, баюшки…
Мост колышется
С краюшку…
Говорят уста —
Не пройти моста
Над канавою,
Бездна та
Брызжет лавою.
Где любовь чиста,
Дышит славою,
Там не нужен мост
Путь один — он прост —
Он земная ось —
Богославия…
VI
Сгинет время тьмы,
Зачинатели войн,
Ядрёной зимы
Будут вдавлены в гной,
Брошены в жгучий огонь,
Стихия ярости поглотит их сполна,
Рыжий апокалипсиса конь
Восстанет над ними,
Втаптывая их головы копытами в стенки дна,
В горящую глину.
VII
Картонные часы судного дня
И прочие атрибуты человеческой гордыни —
Фетиш, псевдосвятыня,
Дрова для огня.
В Судный день будем бежать и падать,
Моля замедлить бег настоящих часов, —
Мы не из тех, кто ели падаль,
Мы ведь охотники чужих лесов.
Мы ведь хотели быть свободными,
Не закапывать наши таланты в землю,
Но страсти роковые, грехи первородные,
В нас коварно не дремлют…
Некому заглушить рев призывной трубы,
Когда прерывает она звук небесного грома…
Ангелы ведь тоже бывают слабы,
Когда их одолевает истома!…
VIII
Жалкие стоны ничем не помогут.
Древние боги
Не покинут своих кумирень,
Когда в этом мире
Забудут о Боге.
Выйдут другие — мстить за молчанье,
Отчаянье, отчаянье
Охватит народы,
Вспомнят с тоскою прошлые годы.
Первая мировая им покажется локальным сражением.
Преумножение, преумножение
Всех элементов земного движения,
Масс, скоростей, технологий, азарта,
Яростной страсти уничтожения!
VIV
Мировая карта
Расщепится на миллионы осколков
Америка-Магог сохранит остатки власти,
Тлея на пепелищах былого могущества.
Дикие волки
Захватят чужие дома, чужое имущество,
Не открывая пастей.
Тогда ещё не конец,
Тогда начало конца,
Прячьте сердца
В железный ларец
Или ими тоже овладеют хищники.
X
Книжники
Хуже разбойников,
Их черви страшнее отбойников,
Разрушающих основы мироздания.
Всеобщий паралич органа сострадания,
Выражающийся в равнодушии всех и вся,
В омертвении культурных феноменов,
Отличавших Россию от Дикого Запада,
Ввергнет мир в тотальную летаргию.
Отвержение канонов,
Окаменение литургии
Вбросит мир в жестокие лапы
Чудовищ пострашнее имперских драконов.
XI
А тем, кто просят очистительной войны —
Неведомо, что на завтраке у сатаны
Окажутся их собственные дети (?).
Наплевать ракете
Какие вы хорошие и милые.
Дело ваше гиблое…
Останется один германский лев
(сидевший тихо,
небудивший лиха),
Остальным суждено сгинуть в потоках гибельных лав,
Перед тем, как светлейшая из Дев
Вступит в полноту Своих прав.
После этого Арктида растопит свои льды,
Потоки живой воды,
Унося сор,
Разольются по просторам Евразии.
Европа и Азия
Сойдутся над цепью Рифейских гор…
…………………………..
* (Кр. Словарь «РМ», Д.А.)
12-15/05/18
М. Шахманов.