Что ж ходим круг-да около
На своем поле – как подпольщики?
(А. Башлачёв)
Буйство жизненной стихии –
не порок, знать, и не грех.
Так устроен человек –
из поста в огонь утех
рвёмся мы, когда плохие
звёзды выпадут на снег,
и запахнет где-то водкой,
поведёт дымком из труб…
– На закуску что?
– Селёдка!
– А из книг что?
– Сологуб.
– Ну, ты, Сашка, душегуб!
– Что же песни под гитару
за бутылкою вина
в коммуналке у окна,
не считают больше даром?!
Рвутся девочки на сцену,
рвутся мальчики в пажи,
наслаждение подменой,
растворение во лжи.
Жизнь проплачивают фонды,
жизнь красивую в кредит,
Золотые «граффомоны»
«Грамофаны» от элит.
– Хватит ныть уже, Серёга!
Пей, да связки не прожги!
Выйдем ночью на дорогу,
а вокруг туман, ни зги…
Будем петь, да запивая
белых масел молоком,
нашу бедность пропивая,
вспоминая отчий дом!
– Снобизм возведен в добродетель.
Иконы глянцевых стен
срывает несносный ветер
изменчивых перемен.
Я многим протягивал руку,
не славы и злата прося,
а сердца духовные муки
на суд гордецов вынося.
Я бисер метал, невзирая
на дикие пляски свиней.
Презренный металл отвергая,
терял мимолётных друзей….
– Не парься, Серега, родимый,
ща выпьем, и горе уйдет!
– Ты помнишь Отечества имя?
Ты веришь в спасённый народ?
– Я верю, я помню, я знаю,
но вижу тоскливую пыль,
и веки во тьму погружаю,
и крепче сжимаю костыль.
Напрасно надорваны связки,
бессвязные крики души
в попсу превратили и в пляски,
снимая свои барыши.
Делили все горести рока,
несли один крест на плечах…
но нет больше прежнего рока
в усталых, холодных речах.
Сорвите негодные струны,
как с мачт корабля паруса,
как флаги с затопленной шхуны,
где стихли в трюмах голоса.
– Плевать! Не болит, не тревожит.
Под действием анестезий
давно бьётся сердце и множит
бесчисленный строй амнезий.
Нет памяти,– нет у свободы,–
несётся в забытую даль
степной кобылицей – породы,
которую всюду не жаль.
– А что же, а что же, Россия?
На выборы ты-то пойдешь?
Кто он долгожданный мессия?
Народный любимец и вождь?
– Я не участвую в выборах,
ровно, как и в перевыборах,
мой голос эхо моей воли,
за чужие роли
отвечать не мне.
Этой стране
нужен не вождь,
не президент
не царь и монарх,
а Патриарх –
Чести и Правды,
Силы и Слова,
вырвавший ложь,
алчность и злобу,
что породил враг,
словно сорняк!
Будет знак;
верхи выберут деньги
и спокойную жизнь.
Проявится гений.
Социализм
исполнится верой
и Светом любви. –
Новая эра –
не на крови,
не на муках и боли,
по Высшей Воле
настанет здесь…
Но ещё лет шесть
«русского» капитализма
и сгинет отчизна
в бесславной игре.
Война на дворе,
а тут всё банкиры
управляют миром,
взимая проценты
с двух континентов…
А ты говоришь – лира! …
…
– Не знаю, не помню, не верю,
куда не пойдешь всюду рок
и тени проклятого зверя…
А может, ударим рок?
Как раньше, ты помнишь, Серёга?
Когда уносилась мечта
к возвышенным, горним порогам,
когда раскрывали уста
не только, чтоб пить и ругаться,
но вольную жизнь воспевать,
и музам в любви признаваться,
и Блока больного читать…
А ныне, ядрёна мать! …
– Где ты, муза, моя муза,
Бестелесная моя?
Славны творческие узы,
Вдохновения струя
Льётся в сердце сладкой песней,
Тихим голосом её,
Жду лазоревые вести
И улыбку от неё…
– Эхо, эхо, только эхо…
Жар родного языка…
Отголоски её смеха…
Недопитая строка…
– Колокольчики к гортани
липнут мякишем ржаным.
Раньше слышал голос Анин,
ныне окрики жены.
– Эй, хорош там водку жрать-то!
Больше дела нет ваще?!
– А махнем-ка, брат, в Кронштадт мы!
Поедим матросских щей!
– Мне бы выбраться из дома
за надбавкою в Собес…
Ты же к берегу морскому
зазываешь меня, бес!
Не могу я видеть море,
неживые корабли,
их невидимое горе,
плен в узилищах земли.
Я моряк – нас бывших нету!
Выйти в море не могу,
вот и пью на берегу…
Рядом мёртвые поэты,
и собака – верный друг.
– Не тоскуй, себя не мучай,
в этом мире много сук,
жизнь не прожив, жизни учат…
Ну, рванем тогда на юг!
– В Севастополь?
– В Севастополь!
– Эх, лети, душа, стрелой!
Заглушая чаек вопль,
стань безудержной волной…
…
Но гениальный всплеск похож на бред,
В рожденьи смерть проглядывает косо…
(В. Высоцкий)
– Чем больше видишь этот мир,
Тем больше хочется в отшельники.
Бредут в невидимых ошейниках
И власть, и социум, и клир.
Отборной ересью философы
Умы нетрезвые влекут,
И в самочинные апострофы
Глубинный выметают труд.
– Опять ты, родненький, юродствуешь,
Казнишь и милуешь других,
К свободе призываешь их…
А про себя невольно злобствуешь,
И гонишь псом угрюмым стих!
– Играю черными за белых
На клетках шахматной доски,
Ходы записываю мелом
Несмелым росчерком руки.
А мне всё хочется величия,
Сверженья мёртвых королей
И знаков высшего отличия
Любой из сыгранных ролей.
– Кончай, Серёга, выйдем в поле!
Там васильки уж зацвели.
В аду не будет большей воли,
чем в самых худших снах земли!
– Пойдём, Серёга, выйдем в поле!
Забудем пьянки в «Метрополе»,
и вечеринки в кабаках,
и в подворотнях балаганы,
коньяк, гранённые стаканы,
и самопальные наганы,
и по «браслету» на руках!
– Вперёд, Серёга, выйдем в поле!
Забудем горестную долю,
ярмо земное скинем с плеч,
услышим солнечную речь!
И вынем меч!
И будем сечь!
И волю вольную беречь!
– Скорей, Серёга, выйдем в поле
сорняк безжалостно полоть!
И может, встретит нас Господь –
И душу исцелит, и плоть,
и отведёт все наши боли…
– Давай, Серёга, выйдем в поле! …
7-8.01.2018.
Марат Шахманов
*Патриа́рх (др.греч. Πατριάρχης; от πατήρ — отец; ἀρχή — господство, начало, власть) — старейшина рода, глава и основоположник чего-либо (зд. в этом смысле).
P.S.
Когда уходит сон, и находит состояние, из которого является идея, чувственная идея, смыслы; затем, обрастая плотью, жилами, кожей, кровеносными сосудами, рождаются образы, слова и само существо поэмы. Отдельные её части отличаются по размеру и ритму друг от друга, изламываясь в ходе течения.
Кому она посвящена? Может быть, Серёге. Какому Серёге? Егору показалось Есенину. Да, Есенину (хоть и давно не вспоминал его), самому Егору, Высоцкому, Башлачёву (с творчеством которого не был раньше знаком), мне, тебе, ему и…
Но не посвящена, а скорей, выражает что-то, что связано с этими живыми человеческими мирами… Мотивы её жили и живут внутри, опыт событий, реальность, стоящая за каждой строкой и эмоцией… Важно, что нет тупика. А его нет там, где дорога начинается (или продолжается) вверх… к Нему…
фото: Егор Власов.